Название: Морская птица
Оригинальное название: Seabird
Автор: celluloidbroomcloset
Переводчик: джоведи
Бета: прекрасная
Рона Фандом: Наш флаг означает смерть (как неожиданно))
Ссылка на оригинал:
ВотьПейринг и персонажи: Стид Боннет/Эдвард Тич, ака Капитан Джентельмен/Черная Борода.
Жанр: вырезанная сцена, херт/комфорт, милота.
Предупреждения: легкий ангст но все канонично.
Таймлайн: конец 02х04
Рейтинг: Pg-15
Размер: 2360 слов
Разрешение на перевод: получено
Описание: Стид спрыгнул в покачивающуюся на волнах лодку, отчего та закачалась еще сильней, и желудок Эда сделал кульбит. Вот уж ни хрена, его не укачает. Черная Борода не страдал гребаной морской болезнью.
— Они не возражают, если ты поднимешься на борт, но у них есть некоторые… условия…
Или Эд и Стид возвращаются на корабль после ужина у Энн и Мэри.
Это одна из серии зарисовок оставшегося за кадром во втором сезоне от celluloidbroomcloset. Остальные в процессе, читать каждую или соблюдать хронологический порядок нет необходимости если вы смотрели второй сезон.
Припасть
Стид спрыгнул в покачивающуюся на волнах лодку, отчего та закачалась еще сильней, и желудок Эда сделал кульбит. Вот уж ни хрена, его не укачает. Черная Борода не страдал гребаной морской болезнью.
— Они не возражают, если ты поднимешься на борт, но у них есть некоторые… условия…
— Это какие?
— У тебя заберут все оружие. Я должен буду постоянно находиться подле тебя. Сама команда будет вооружена, плюс они хотят ключи от любой комнаты, в которой ты устроишься на ночлег. Арчи предложила надеть на тебя бочку, но у нас нет свободных бочек, которые подошли бы тебе по размеру.
Черт.
— Может, я лучше все же рухну на пляже, Стид? Ну или… что там осталось от дома Мэри и Энн.
Стид поиграл желваками.
— Эд, они согласны пустить тебя на борт…
— Слушай, они сделали то, что сделал бы я, будь они мной, а я — ими. Я бы тоже бросил их... в смысле себя на острове. Так что мне стоит просто…
На него снова накатила тошнота, все вокруг мгновенно стало слишком ярким, в ушах зашумело, Стид кажется пытался что-то сказать и…
Придя в себя, он увидел обеспокоенное лицо Стида едва ли не в дюйме от своего, ощутил его ладонь на груди.
— Эд? Эд?!
Иисусе, где это он? Он лежал… а, ну да, в лодке.
— Я в порядке. Помоги подняться.
Стид отстранился:
— Ты же не ударишь меня лбом снова?
— Нет. — Тогда Стид взял его за руки и аккуратно помог сесть. — И прости за то, что ударил.
— Оу. Спасибо.
— Хотя ты и заслужил. Но я не специально.
— Я знаю. Давай поднимемся на корабль.
Он был вымотан, и одна лишь мысль о том, чтобы грести обратно, заставляла чувствовать себя разбитым окончательно. Голова непривычно кружилась, а тело будто налилось свинцом. Поэтому он кивнул и позволил Стиду помочь ему ухватиться за веревочную лестницу, чтобы подняться на палубу.
Чертовски бесило подниматься по ней так, будто он никогда раньше этого не делал. Пару раз ему показалось, что он сейчас свалится обратно в море, но вот он очутился наконец на палубе, которая, впрочем, слишком сильно качалась.
— Гребаные волны, — проворчал он, когда Стид схватил его за руку.
— Похоже, ты немного нездоров, Эд.
— Вот уж нет, я всегда здоров.
— Как скажешь.
Однако он отдавал себе отчет в том, что Стид придерживал его за локоть и не отпускал, пока они не дошли до двери капитанской каюты; и точно так же он отметил, что члены команды притаились по углам и наблюдали за ним и Стидом, пока они двое не скрылись за дверью, закрыв ее за собой.
Черт, это было даже хуже чем у Энн и Мэри, сгорело там все дотла или нет. Комната была немного прибрана и проветрена, но почему-то от этого она смотрелась только хуже. Напоминания были повсюду. У него застучало в висках.
— Я только, м-м-м, зажгу еще несколько свечей, — произнес Стид, засуетился, чиркая спичками, и пространство наполнилось теплым светом, которого раньше не было, хотя Эд пользовался теми же свечами и теми же спичками.
Эд присел на софу и попытался расстегнуть пуговицы, чтобы хотя бы избавиться от пропотевшей кожаной куртки. Но пальцы будто бы забыли, как работают пуговицы, и, прежде чем он успел это скрыть, Стид уже стоял рядом.
— Могу я… помочь?
— Я не ребенок. Могу и сам справиться.
Но нет, он не мог. Руки были будто не его.
— Эд, пожалуйста, позволь мне это сделать. Ты не можешь в этом спать.
— Нет, могу. Я могу делать, что вздумается. Ты мне не указ.
Стид нахмурился и выдохнул:
— Нет, но я капитан этого корабля, и я чертовски хочу помочь!
Эд удивленно поднял брови. Он попытался припомнить тот раз, когда Стид... не то чтобы накричал на него, но говорил с ним очень пылко. На том корабле с мудаками-французами? Но сейчас все было как-то иначе… Не в плохом смысле.
И Стид был прав: стянуть чертову куртку самому не получалось. Поэтому он безвольно опустил руки и наблюдал, как пальцы Стида расстегивают пуговицы. Руки были красивыми и немного… более сильными, чем он их помнил. Может, даже более уверенными. Или это у него, Эда, мозги расплавились.
Стид остановился и положил руки себе на колени:
— Эд?
— Что?
— А что насчет штанов?
— …а что с ними?
— Тебе помочь их снять?
— Помочь их снять?
К нему, конечно, и раньше подкатывали, это было ему не в новинку, однако… Взглянув на лицо Стида, он понял, что тот подкатывать и не собирался. Эд попытался скрыть разочарованный вздох.
— Только застежки на ногах, дальше я сам.
Стид наклонился и принялся за застежки вдоль правой ноги, а Эд мог наблюдать сосредоточенность на его лице. Это было так… мило. Все эти золотистые кудри на затылке, которые становились тем светлее, чем ниже спускались к шее, загоревшей на солнце, покатые плечи, напряженные мышцы рук…
Эд откашлялся, и Стид поднял голову.
— Ты в порядке? Все еще уверен, что здоров?
— Я в норме. — Голос будто проскрипел, но он попытался сделать его погрубее: — Досюда достаточно.
Стид кивнул и перешел к другой ноге. Черт, так стало даже хуже, потому что теперь Эд мог видеть через вырез засаленной рубашки волосы медного цвета на груди Стида и как сокращаются его мышцы, пока тот расстегивал каждую чертову пуговицу. Стид был настолько близко, что Эд мог чувствовать его запах вместе с запахами пота и морской воды и хрен его знает чего еще, что делало его... дурманящим. В голову ударил жар, а волосы будто шевелились все больше с каждой застежкой.
Стид сел на корточки и улыбнулся одной из своих милых, искренних, дурашливых улыбок; его руки лежали на коленях Эда.
— Что теперь?
«Просто касайся меня, — хотелось сказать Эду. — К черту все, трогай меня где угодно, мне все равно где. Обними меня, я растаю в твоих руках, и хер с тем, что я сказал, будто не собираюсь. Только не останавливайся».
Но на деле он произнес только:
— В шкафу есть одежда.
Стид отошел от него, и в центре груди что-то отдалось болью. Эд не хотел смотреть, как тот зайдет в запасной гардероб, единственную комнату, которую он так и не заставил себя уничтожить полностью, хотя некоторый ущерб все же нанес, потому что... Просто потому что. Боже, что Стид подумал, когда зашел туда? А что подумал, когда поднялся на корабль? Стыд резал, словно кинжал. Стыд и ярость, и эта чертова рана, которая, как он думал, никогда не затянется, а если бы и затянулась, то оставила бы такой шрам, что уже ничто не смогло бы ранить его столь глубоко. А потом Стид просто положил на нее ладонь и остановил кровь, говоря: «Я люблю все в тебе». Но как он мог любить, зная, что он, Эд, собой представлял?
Стид вернулся с той чистой льняной одеждой, какую смог найти.
— Я просто… оставлю это здесь? — спросил он и положил одежду на подлокотник софы.
— Ага.
Эд взглянул на одежду, а потом на желтый халат, переброшенный через руку Стида. Ну да, конечно, похоже, у него самого одежды было немного, он спал в том же, что носил днем. Ну, хотя бы теперь он получил часть назад. И, по крайней мере, это был не тот розовый халат…
— Не буду мешать, — произнес он отчего-то охрипшим голосом, но вышел из комнаты и аккуратно закрыл за собой дверь.
Теперь Эд лучше держался на ногах, так что он смог натянуть нижнее белье, при этом не упав. А затем он услышал приглушенные голоса из-за двери, распознал в них повышенные тона Стида и низкий голос Джима, и слова, подозрительно похожие на «он же чокнутый», за которыми следовало «что за вздор!» Услышал он и невнятное бормотание, из которого разобрал только «да в жопу вас» и что-то, смахивающее на «как грубо». А потом Стид постучал в дверь.
— Эм-м-м… Заходи.
Стид вернулся с раскрасневшимся лицом и на удивление блестящими глазами.
— Они запрут нас на ключ…
— И тебя это устраивает?
— Ну, с их стороны это не слишком доброжелательно, но, учитывая обстоятельства, я понимаю, что им…
Не мог же он быть таким глупым.
— Черт, Стид, я имел в виду: ты-то сам не боишься? Меня…
Произнести это оказалось тяжело, тяжелее, чем он себе представлял. В гостях у Энн и Мэри все ощущалось иначе, он был в такой ярости и так больно задет, а Стид просто сидел рядом и говорил с ним так, будто все наладится, — и Эд поверил. Но как все может наладиться?
Стид моргнул.
— Боюсь? Тебя? Нет.
— Почему нет? Проклятье, Стид, посмотри, что я сделал с твоим кораблем! С командой! Посмотри на… меня…
— Я и смотрю на тебя. И если ты ждешь от меня слов, будто бы ты плохой человек и пугаешь меня, то зря, ведь это не так. Что ж, тебе стоит занять кровать.
Наверное, мозги Эда все же превратились в кускус.
— …Чего?
— Кровать, Эд. Тебе нехорошо, так хотя бы будет удобно.
— Я в порядке, и мне не нужна кровать. Сам на ней спи.
— Не хочу. На кровати будешь спать ты.
— Нет уж, посплю на полу.
— Тогда я тоже буду спать на полу.
— Ну и ладно.
— Ну и ладно!
После молчаливой паузы Эд оглядел софу. Та хотя бы была мягкой.
— …Я сплю тут, а ты на кровати.
Стид вздохнул и, похоже, сдался. Он отошел в запасной гардероб, и в его отсутствие в каюте словно резко похолодало. Но тот быстро вернулся, завязывая на себе халат:
— Знаешь, приятно снова носить изысканную ткань.
Эд кивнул и посмотрел на пустые книжные полки. Огарки от свечей были убраны, на полу больше не было осколков, но каюта была очень далека от той, что Стид покинул месяцы назад. Наблюдать последствия собственных разрушений было ужасно.
— Эд… — мягко произнес Стид, и Эд поднял голову, заглядывая в эти глаза, полные тепла и беспокойства. — Мы все преодолеем.
— Как команда?
— Именно. И еще как… мы. Я и ты. Но прямо сейчас нам нужно просто поспать.
Да. Поспать.
Он сам не помнил, как улегся на софе, но краем глаза отмечал, как Стид ходил по комнате, задувая свечи. А потом…
Свет исчез, вокруг шеи обвилась веревка. Он открыл рот, и тот заполнился водой — все, чем он мог дышать, было водой. Веревка — скользкая, слишком скользкая для настоящей веревки — затягивалась все крепче и тянула его вниз, в самые глубины, дальше от света, от тепла, дальше от Стида.
Ты рассказал кому-то, и он ушел. Ты сказал ему, и он бросил тебя.
Он не для таких, как мы.
— Эд? Эд!
Он ощутил прикосновение грудью и осознал, что полусидел, что-то выкрикивая, но сам не слышал, что именно. Он открыл глаза. Он определенно дышал воздухом, из груди, на которой лежала чужая ладонь, вырывались тяжелые вздохи. Эта ладонь вовсе не толкала его назад, а поддерживала.
— Ты в безопасности.
Стид. Голос Стида, его рука, его лицо. Стид стоял на коленях возле софы.
— Я здесь.
Эд зажмурился.
— Стид…
Голос будто не ему принадлежал. Голос Эда не должен был звучать, как сорванный.
Он вовсе не собирался этого делать, но внезапно подался вперед, чуть не падая Стиду на грудь.
Ты сказал кому-то, и он бросил тебя.
Но он вернулся.
Руки Стида сомкнулись вокруг него. Под деликатным шелком поднималась и опускалась грудь.
— Я держу тебя.
И Эд растаял, хотя еще сегодня говорил, что не станет. Растаял в этих крепких руках, в нежности, в запахе пота и морской воды. Он не умер. И не хотел умирать. Он хотел быть здесь, в этих руках.
— Я так устал, Стид, — только и смог он произнести через некоторое время, голосом, что уже больше походил на свой собственный, хоть и все еще надорванный.
Стид не отпустил его, и Эд ощутил, как одна его ладонь скользнула вверх и легла ему на затылок.
— Я знаю. Ничего страшного.
Он попытался вспомнить, когда в последний раз хоть кто-то так делал. Голова кружилась, а тело тянуло вниз, и единственным, что удерживало его от того, чтобы погрузиться под воду, снова был Стид. Его чудесная золотая рыбка.
— Что ты сказал? — выдохнул Стид в его волосы.
— Что?
— Что-то про золотую рыбку?
— … ничего.
— Ох. Ну хорошо. Ты можешь встать?
Не разжимая рук, Стид поднялся с пола, Эд поднялся вместе с ним. Он понятия не имел, куда они направляются, до тех пор пока не упал на кровать, а Стид не начал подтыкать под него одеяла. Никто не укрывал его одеялом с самого детства, и уж точно этого никогда не делал взъерошенный блондин в желтом шелковом халате.
— Я буду здесь, — сказал Стид, придвигая стул и садясь у изголовья.
— Я тебя потеснил.
— Эд, я в порядке.
— Ты можешь… лечь рядом. Тут тебе будет удобней. — Мысль о том, чтобы проснуться со Стидом в одной постели, пугала до чертиков, но согнать его было бы нечестно, верно?
Стид встретился с ним взглядом:
— Ты правда хочешь этого прямо сейчас?
Нет, он хотел этого раньше, но отказ все же ранил.
— Прости. Глупая идея.
Стид подался вперед и положил локти на кровать.
— Эд, я этого хочу. Но только, если и ты этого хочешь. Мне достаточно просто быть рядом с тобой. Это было бы славно.
Черт. Вот обязательно ему нужно быть… таким Стидом.
— Ну ладно.
Стид откинулся назад и положил ноги на кровать.
— К тому же в последнее время я спал на полу, лицом к заднице Крошки Джона. Сейчас условия куда роскошнее.
Эд издал смешок. Он сам не помнил, когда в последний раз смеялся. Он вынул одну руку из-под одеяла и нашел руку Стида: кожа была по-прежнему мягкой и теплой, но все же чуть грубее, чем он помнил. В комнате было тихо, слышались только удары волн о борт и поскрипывание корпуса. Было так безмятежно… Впервые за очень долгое время.
— Я не хотел больше никогда приземляться, — прошептал он.
— М-м-м?
— Планировал вечно быть в воздухе, как та птица.
— Как Баттонс?
— Нет, другая птица. Которая никогда не приземляется.
— Что?
— Она никогда не касается земли. И я тоже не хотел. — Голова кружилась, но не как раньше, а приятно, и в теле уже не ощущалась такая тяжесть.
— Понятно. Ну а сейчас… тебе по-прежнему… не хочется?
Эд вздохнул.
— Нет, планы, кажется, изменились. Пожалуй, я приземлюсь здесь.
Стид слегка сжал его ладонь. Эд знал, что практически провалился в сон, но вряд ли ему померещился этот шепот, перекликавшийся с шумом волн и криками чайки:
— Вот и хорошо.